6 марта 2021
История малоизвестного блогера, берлинского пациента, иностранного агента, разрушителя скреп, ну, в общем сами знаете кого и чье имя запрещено произносить сами знаете почему, неизбежно стремится к своему логическому завершению.
И хотя пока неясно, как будет выглядеть второй сезон и ожидать ли публике проект Ходорковский 2.0, или же реинкарнацию Нельсона Манделы, определенно можно утверждать только одно — уехал подранок на казенные хлеба всерьез и надолго. Уж что умеют на Руси, так это наказывать: показательно и с помпой, массово и при молчаливом согласии, тихо и за закрытыми дверями, и даже в формате выездного заседания в местный райотдел — все возможно, в зависимости от обстоятельств и конъюнктуры.
Тем не менее, душевные качества теперь уже рецидивиста не вызывают сомнений. Даже если и заподозрить его в намеренной и систематической организации весьма плотных информационных потоков неизменно льющихся на мельницу врага. Смел до безрассудности, настойчив, придирчив и невероятно работоспособен, что за время его карьеры на поприще изобличения различных мздоимцев российские опричники и буржуины прочувствовали в полной мере. Так, что некоторые из них даже плевались прямо на камеру. Кстати, редкий случай, когда плевки и проклятия наверняка имели место одновременно по обеим сторонам сетевого кабеля, что определенно предполагает возможность оппонентам слиться в мистическом эмоциональном экстазе и достигнуть, наконец, полного катарсиса.
Вызывает сомнения другое — а именно избранная пациентом стратегия, направленная, как можно догадываться, на смещение лучших людей страны с занимаемых постов и выход в легальное политическое пространство. И вот тут проблема.
Это ведь надо же до такой степени не знать и не понимать собственный народ… Вот что, скажите на милость, ожидал этот человек, в течение нескольких лет настойчиво демонстрируя как подписчикам, так и случайным зрителям своего канала все эти замки, самолеты, пароходы и прочие излишества? Праведного гнева и неудержимого запала народных масс? А то и, даже страшно подумать, революции? Да и эта вишенка на торте — скромный пенсионерский домик у моря… Это, простите, что? На это, товарищ, вы потратили свои первые дни жизни после того, как практически вернулись с того света? Наивный Навальный.
«Живут же люди!» — вот, что думает рабочий, наблюдая за пролетом беспилотника над всеми этими дворцами, бассейнами и необъятными участками, где у даже у последней уточки есть домик. А у рабочего такого домика нет. Такого, как у уточки, я имею ввиду. «Во, красава», — покачает головой парень, облаченный во вновь набирающие популярность галифе, закусывая у ларька с шаурмой.
Зависть. Черная жгучая зависть и восхищение, вот что испытает зритель, взглянув одним глазком на эту восхитительную и такую желанную жизнь. Потому как никто из них не хочет делать революцию. То самое подавляющее большинство просто хочет жить лучше и желательно при минимальном приложении сил. Каждый из них просто спит и видит, как бы получше устроиться в этой жизни. И тот факт, что лучшие люди страны катают собачек в суперджете или меняют океанские яхты как носки, только укрепляет их в этом желании. А как же иначе? Это каким же надо быть идиотом, чтобы, сидя в удобном кресле за государственный кошт, не организовать себе безбедное существование? А идиотов, как известно, в высших сферах не водится.
Можно с уверенностью утверждать, что многие, оказавшись в таком кресле, будут поступать точно также. Ведь кресло — это не место для заботы о своих избирателях, ах, оставьте эти глупости. Кресло — это шлагбаум, феодальная вотчина, касса, задел, надел, да что угодно, но только не обязанность. Это счастье и большая удача, наделяющая даже самого бесталанного чиновника способностями, ограниченными только его же личной жадностью и изворотливостью. И что, это есть какая-то страшная тайна? Об этом кто-то не знал до него или без него? Когда долгими десятилетиями и целыми потерянными поколениями в этой стране вырабатывалось отношение к государству не как к форме организации для улучшения совместного проживания, а как к злейшему, непобедимому врагу, от которого лучше держаться как можно дальше.
Поэтому чиновник — взяточник. Ярлык? Ярлык.
Причем тот самый, который много-много лет назад венценосным московским князьями выдавали немытые кочевники. И, кажется, он до сих пор еще действует.